Москва глазами бездомного
31-летний Дмитрий приехал в Москву в 10 лет и с тех пор бродяжничал без документов, пока не попал в благотворительный проект «Ночлежка». Правда, паспорта у него нет до сих пор. Чтобы выжить ему приходилось ночевать на теплотрассах, просить милостыню и даже воровать. Историю бывшего бездомного опубликовал портал «РИАМО» — герой рассказал о жизни бомжей в Москве в рамках проекта «Прогулки с умвельтом» фестиваля Moscow Urban Forum.
Мое детство прошло в Таджикистане. До пяти лет я жил с бабушкой и не знал, как выглядит мама. Однажды к нам в дом пришла женщина, которая сказала: «Я твоя мама» и увезла меня в Узбекистан, где сидел в тюрьме мой отец. Когда он вышел, спокойная жизнь кончилась – он стал употреблять наркотики, избивал меня и маму. Я помню, как отец кидался в меня верблюжьими колючками.
Несмотря на такую жизнь, мама родила моего брата. А когда отец в очередной раз избил ее до синяков, мы сбежали обратно в Таджикистан, но бабушку дома не застали. Оказалось, что она уехала в Тверскую область из-за гражданской войны 1992 года.
В Таджикистане мне приходилось бегать по рынку, просить еду. От такой жизни мать запила. Полуторагодовалый брат заболел малярией и умер. Мы хоронили его в коробке на кладбище, так как денег не было.
После смерти брата мама сошла с ума и решила ехать в Москву. Она привезла меня сюда, на Казанский вокзал, в 10 лет. Мама хотела найти бабушку и узнать, почему она уехала.
Я до сих пор помню то, как впервые оказался на площади трех вокзалов. Мы приезжали на второй путь. 20 лет назад здесь не было никаких палаток. Москва у меня ассоциировалась с бананами, потому что я впервые их попробовал здесь, на вокзале. До сих пор люблю бананы.
Я был еще маленький и не понимаю, почему бабушка не смогла нам помочь. Но хорошо помню, что после ее отказа мы приехали снова на Казанский вокзал и стали бродяжничать.
У нас украли документы, но каким-то чудом сохранилось мое свидетельство о рождении. Между тем, у меня до сих пор нет гражданства, паспорта, и я не могу официально работать.
Спали в зонах ожидания на вокзале, в отстойниках электрички, под платформами. Тогда гоняли не так строго, как сейчас. Тем более, менты жалели ребенка.Я просил милостыню, воровал и собирал бутылки и жестяные банки.
Все деньги приносил маме, а она пила. Я ничего не мог ей возразить. Так мы жили больше года.
Однажды все это закончилось. Мама вместе с компанией таких же бездомных распивала спиртные напитки в электричке Рязанского направления, а потом ограбила кого-то. Ее посадили в тюрьму на семь лет, а меня отправили в детский дом.
Когда я попал в приют, мне было 11 лет. До этого времени я не умел ни читать, ни писать, а тут закончил среднюю школу и получил три специальности. По образованию я пекарь, газосварщик и слесарь.
Детство на улице сказалось, и в подростковом возрасте я впервые загремел на зону. С того времени у меня было уже четыре судимости. За одну приют меня отмазал – я украл телефон в 16 лет, а за три остальных – отсидел в совокупности 10 лет. В 17 лет в пьяной драке по неосторожности убил человека и сел на семь лет.
Находясь в тюрьме, я осознавал, что нельзя терять себя, свое лицо, и надо к чему-то стремиться в жизни. Но когда вышел – на второй же день попал в институт Склифосовского с передозом.
Бездомные все либо пьют, либо наркоманят. Наркотики мне давали сил жить дальше. Я не понимал, что могу умереть от этого. Чтобы купить дозу, я воровал в магазинах еду и алкоголь и продавал их вдвое дешевле.
В 2017 году я освободился за кражу велосипеда, и с тех пор у меня началась новая жизнь. Для таких, как я, в Москве есть трудовые дома, где люди без документов работают за 1500 рублей в сутки. При этом ты платишь 1000 рублей за койко-места, тебе дают самую дешевую еду из товаров по акциям, а на жизнь остается 500 рублей в день. Для них мы бесплатная рабочая сила, о нашем здоровье никто не думает. При мне человек получил инсульт, его выставили за дверь, даже скорую помощь не вызвали…
Но зимой на улице очень трудно существовать. В последнее время из электричек выгоняют, поэтому лучше работать сутками, чем умереть от холода.
Друзей на улице у меня нет. Среди бездомных одни наркоманы и алкоголики. На улице ты – одиночка. Из-за этого я даже пытался покончить с собой, но, к счастью, меня спасали.
Смысл жизни есть – у меня есть дочка Альфия, которой уже три года. Из-за криминального прошлого моя гражданская жена не хочет меня видеть. Она с дочерью живет в Казани. У меня есть мечта, как только я получу документы, поехать к дочери.
Я вырос в Москве. В Таджикистан обратно не хочу, да и кому я там нужен, гражданства у меня все равно нет. С мамой я не общаюсь. Не могу ей всего этого простить.
В Москве, кроме Казанского вокзала и привокзального сквера, где раньше пили бездомные, мое любимое место – Красный Октябрь. Я там работал поваром неофициально, в ресторане вегетарианской кухни.
Вот уже два года я не употребляю наркотики и пытаюсь жить нормально. Живу в приюте «Ночлежка» и хочу восстановить свои документы. Работать полноценно без документов не могу, но постоянно подрабатываю.
Стал заниматься волонтерской деятельностью – езжу раз в две недели в Санкт-Петербург на ночном автобусе или bla-bla-car кормить бездомных. Мне их жалко, я вспоминаю себя, как был в жестких кумарах.
Сейчас я занимаюсь тяжелой атлетикой, люблю бальные танцы, пытаюсь завести новых друзей. Я понимаю, что мне нужна реабилитация, поэтому хожу к психологу два раза в неделю. Я хочу стать нормальным человеком, улыбаться, как вы, потому что статус в современной жизни очень важен.
